В России надо жить быстро. От черного до белого, от хвалы до хулы, от славы до забвения у нас часто лишь миг.
Князь Алексей Николаевич Церетелев (в России фамилия звучит иначе — Цертелев) судьбу свою, короткую как выстрел, так же и прожил. Родился в 1848 году, учился в Лозанне и Москве, в 20 с небольшим лет стал вторым секретарем российского посольства в Константинополе, в 28 — в разгар апрельского восстания болгар против турецкого владычества — возглавил консульство в Одрине. Рискуя жизнью, сопровождал иностранных журналистов, чтобы они своими глазами могли увидеть зверства турок.
Когда началась Русско-турецкая война, без раздумий ушел рядовым солдатом на фронт. Войну закончил с четырьмя георгиевскими крестами и представлением в офицерский чин. После войны вновь стал дипломатом, служил генеральным консулом в Пловдиве.
В родовое имение в селе Липяги Спасского уезда (ныне Спасский район Пензенской области) он приехал уже смертельно уставшим, душевно опустошенным человеком и прожил здесь всего год. Упав однажды с лошади, Алексей Николаевич получил серьезную травму, оправиться от которой уже не смог. В «Историческом вестнике» за 1883 год опубликованы некролог о его кончине и информация о том, что захоронен князь в ограде Троицкого храма. Ему было всего 36 лет.
В Болгарии его именем и по сей день называют улицы и населенные пункты, ставят памятники. В России имя блистательного дипломата и отважного воина, увы, известно разве лишь отдельным историкам.
О позабытом русском герое его землякам мягко напомнила болгарская исследовательница биографии Церетелева Калина Канева на прошедших недавно в Софии мероприятиях по случаю 140-летия установления дипломатических отношений между Россией и Болгарией. Именно она и начала поиски захоронения Алексея Церетелева, которые вывели на село Липяги.
К счастью или печали, из далекой Болгарии не видно, что и сами Липяги совсем скоро могут стать скорбным памятником тому, что мы сделали с российской деревней.
От Спасска до Липяг всего пять километров. Дорога ухабистая, с ныряющими в глубоких лужах облаками. Других прекрас по пути не встретилось. Зато сразу на въезде в село — красавица церковь. Величественный кипенно-белый храм с массивными колонами.
Выходим из машины. Тишина. Ни лая собак, ни мычания коров, ни крика петухов.
— Какие коровы?! — машет рукой местная жительница Нина Васильевна. — Раньше по три-четыре в каждом дворе было. Сейчас ни одной. Ну а чего вы удивляетесь? Скоро помрем все и нас забудут, а вы говорите князья…
Помнить-то некому. Я тут, между прочим, одна из самых молодых. А мне уж 65 лет. Были времена, когда 1 сентября из каждого дома выходило в школу по 5–6 ребятишек. Ферма была колхозная, конюшня… Теперь ничего не осталось.
Спрашиваю про барскую усадьбу в надежде, что увижу хотя бы остов.
— Она стояла примерно вон на том месте, — показывает куда-то вдаль, за заросли деревьев, Нина Васильевна. — А какой там сад оставался! Мы детьми бегали туда за ягодами и фруктами. Ну а потом все постепенно пришло в запустение. Сад зарос, барский дом разрушили до основания. Даже фундамента уже не видно. Вот только церковь и осталась. И то чудом.
Отец Константин Проскуряков, нынешний настоятель Троицкого храма в Липягах, помогает болгарским исследователям искать место захоронения Алексея Церетелева.
— К этому храму я отношусь с особым трепетом. А вот теперь оказалось, что у него такая интересная история. На территории церкви действительно есть захоронения. На одном из очень старых надгробий читается фамилия Цертелев. Скорее всего, это семейный склеп князей. Местные рассказывали, что много лет назад его вскрыли и якобы на одном из захороненных был офицерский мундир, а рядом лежала шпага. Сохранившиеся знаки отличия на мундире дали основание предполагать, что это могло быть тело Алексея Церетелева.
Само собой, здесь должны поработать специалисты. Я связался с ректором Пензенского госуниверситета Александром Дмитриевичем Гуляковым и рассказал ему эту историю. У нас с ним есть устная договоренность, что летом в Липяги приедет группа студентов исторического факультета и проведет археологическую работу на месте захоронения. Быть может, получится со всеми почестями перезахоронить прах Алексея.
Мы заходим в храм. Небольшое, но очень светлое помещение. Видно, что восстанавливают его основательно и с любовью.
— Когда меня назначили сюда настоятелем, храм был не в лучшем состоянии. Топился печками, причем по-черному. Представляете, что это значит? Но с Божьей помощью началась работа. Помогают местные жители, а также те, кто сейчас живет в Пензе, Москве и даже за границей. Теперь здесь нормальное отопление, канализация, водопровод. Чисто, светло. Люди начали приносить иконы, многие из которых находились в этой церкви в самые лучшие ее времена. А есть иконы, которые старше этой церкви. Вот эта, например, «Страсти Христовы», уникальная. Ни мне, ни реставратору не приходилось ни разу встречать подобное.
Отец Константин создал в Интернете страничку храма. Выкладывает туда фотографии и видеоролики со служб, праздников, проводимых строительных работ.
— Тем, кто родился и вырос в этих местах, тем, у кого здесь жили предки, это важно. Люди с радостью откликаются на призывы о помощи, — говорит настоятель храма. — С 2016 года удалось проделать колоссальный объем работы.
Отец Константин больше часа рассказывает, как он начинал в Липягах, как с помощниками искал стройматериалы. Поражают не только его целеустремленность, энергия, но и философское отношение к жизни.
— Если есть желание сделать хорошее дело, то приходят нужные люди. Господь помогает в начинаниях через них.
Впрочем, без такой веры за добрые дела сегодня, наверное, и браться бесполезно. Хорошее у нас все чаще происходит, как будто вопреки всему или благодаря чуду.
Глава администрации Кошелевского сельсовета (в который входят Липяги) Валентина Павлуткина берется свозить меня в местный клуб, где хранятся архивные данные о Церетелевых. И тут же предупреждает:
— Я подъеду за вами сама, на «Ниве». Даже не пытайтесь на своей легковушке туда пробраться.
Сажусь в видавший виды, когда-то белый, местами сильно поржавевший внедорожник. Пока едем, Валентина Николаевна проводит небольшую экскурсию: на берегу этого пруда был особняк князей, вот там их сады, вот здесь у нас главная дорога, вон там здание школы (правда, ее закрыли), а там почта. В 1930 году жило в Липягах 1770 человек. К 1960 году осталось чуть больше 350-ти. Сейчас официально зарегистрировано 169. А реально проживает и того меньше. Детей и подростков до 18 лет здесь 16. Людей в возрасте от 18 до 30 здесь всего 7 человек. Зато пенсионеров старше 60 лет — больше 80. Вот такая невеселая статистика.
Валентина Николаевна уверенно управляется с машиной. Чувствуется твердая и опытная рука. Здесь немного притормозить, теперь скорость переключить, вот эту лужу лучше объехать, здесь газануть. Я еду с ощущением, что стала участником ралли по бездорожью. А еще не покидает ощущение, что очутилась в церетелевской эпохе. Вот-вот и из-за поворота покажется запряженная в телегу лошадь. Потому что никакой транспорт, кроме нашей «Нивы» и выносливой крестьянской лошади, по такой грязи проехать не сможет. В подтверждение моих ощущений тут же встречаем отечественную легковушку, по самые фары застрявшую в грязи.
Проезжаем мимо. Только потом понимаю, что даже Валентина Николаевна на своем вездеходе не смогла бы вытащить этого железного коня. Здесь справится лишь трактор.
Людей по дороге мы так и не встретили.
— Ну да, дороги у нас, конечно, не самые лучшие, — как будто пытается оправдаться моя провожатая. — Мы их периодически грейдируем, но осенью-весной дожди все равно все размывают. Конечно, хочется все привести в порядок, но денег на все не хватает. Приходится кроить. В этом году сельсовету из бюджета области выделяют хорошую сумму на благоустройство и асфальтировку. Она была бы ощутимой для одного села. Но придется как-то делить. И вот скажите, куда мне направить эти деньги? На бесперспективные Липяги, которым осталось лет 20–30? Или на Кошелевку с населением 500 с лишним человек, где есть школа, работа, молодежь? Выбор очень сложный. И каждый раз, когда делаю его, сердце кровью обливается.
Клуб встречает нас тишиной. Видно, что за зданием ухаживают: покрашено снаружи, чисто и опрятно внутри. Только холодное и пустое — людей эти стены видят не часто.
Помещение разделено на две части: с одной стороны клуб, с другой — библиотека. В библиотеке большой раздел посвящен семье Цертелевых: статьи краеведов, фотографии, вырезки из газет, информация, скаченная из Интернета, бережно хранимые воспоминания местных жителей о том, как здесь жили при князьях. Жили, кстати, судя по записанным рассказам, неплохо: была работа, были праздники, на которых плясали и пели, к крестьянам относились хорошо, справедливо, за хорошую работу благодарили и награждали.
Голос Валентины Николаевны отвлекает от захватывающего чтения записей и возвращает в реальность.
— Знаете, недавно работница клуба ушла в декрет. Я стала искать на ее место замену. Полгода вакансия открыта. С депутатами ходила по домам и уговаривала женщин трудоустроиться. В ответ одни отговорки: времени нет, опыта нет, не справлюсь, не смогу. Даже на полставки не шли, — вздыхает Валентина Николаевна. — Хотя мне кажется, главное — захотеть, даже медведя можно научить кататься на велосипеде.
Тут же Валентина Николаевна добавляет, что мужчины, когда появляются предложения о работе, откликаются охотнее. Но предприятие, способное эту работу дать, на всю округу только одно — небольшая, хорошо оснащенная фирма, занимающаяся обработкой сельхозземель. Работают там всего 25 человек. Остальные — вахтовиками в столице.
— Если бы у людей здесь, в районе, была работа с хорошей зарплатой, то никто никуда бы не уехал. И Липяги, возможно, не умирали бы, — совсем уже тихо произносит глава сельсовета.
А вот отец Константин верит, что в село можно вдохнуть жизнь. И планы у него далеко идущие.
— Липяги — это особенное место и особенные люди. Нам вот удалось взять в аренду на 49 лет территорию бывшего барского сада. Это 12 гектаров. Мы хотим его почистить и возродить. Я уверен, придет время и сюда потянутся люди, — говорит он.
Мы уезжаем, когда уже темнеет. В Липягах зажигаются редкие огоньки. Один из них теплится в храме, где отец Константин, придя к вечерней молитве, просит Бога за всех нас: живущих и ушедших, пахарей и воинов, героев и тихих затворников. И почему-то верится, что пока горит лампада в старой церкви, пока держит кто-то большой и добрый в руках неспокойную нашу планету, не случится с ней плохого и ни одна судьба не пропадет и не канет в небытие. Всем нам здесь есть место. Всем нам здесь дом.
Семья Церетелевых относится к старинному грузинскому княжескому роду, которые в XIII веке эмигрировали в Россию. Кстати, к этому же роду принадлежит и всемирно известный скульптор Зураб Церетели. Он же был автором бронзового бюста нашего земляка в Болгарии.
Церетелевы были владельцами усадьбы в Липягах, вплоть до самой революции. Здесь помнят их семью: князя Николая Андреевича, его супругу — урожденную Варвару Чулкову, а также их детей — старшего Алексея и младшего Дмитрия.
Дмитрий всю жизнь прожил в Спасском районе. Был почетным мировым судьей, предводителем дворянства Спасского уезда.
В Батаке Алексею Николаевичу Церетелеву давно уже установлен памятник, к которому приносят цветы. А в июле 2019 года в селе Церетелево близ Пловдива был торжественно открыт памятник, на котором возвышается бронзовый бюст российского дипломата. В Пловдиве, на улице, носящей имя князя А.Н. Церетелева, установлена памятная плита с его барельефом.
Автор: Елена КУЛИКОВА
https://pravda-news.ru/news/spetsproekty/aleksey-tseretelev-zabytyy-na-rodine-/
Настоятель священник Константин Проскуряков:
+7 (937) 407-77-79 
+7 (953) 444-40-42
Электронная почта:
prosff@mail.ru